О Боже! Прими его душу в объятья!
Пусть он затеряется в солнечном свете,
В дыхании ветра, в небесном сиянье.
Не будь слишком строг в своем ты ответе.
За гранью небес равнодушных и гневных,
Введи его с миром в селенья блаженных.
Туда, где предел сокровенных мечтаний,
Где в песне мечта, где нету страданий.
Пускай отдохнет он, уставший сражаться,
В чертоге покоя, не зная печали,
Не слышал бы войн и забыл запах стали.
В ладони богов на их милость отдаться.
Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
Опять отразит безмятежное детство.
О Боже, прими его душу в объятья,
И пусть на том свете найдет себе место.
За тучи тяжелого дыма умчится,
Взыскуя святого бессмертия неба,
Душа, так любившая бренную землю,
Ушедшая ввысь и хотевшая света.
Коснувшись бессмертного звездного блика
Письмён, что от века пророчат им судьбы,
Она не услышит вороньего жадного крика,
Не будет заботы в делах или буднях.
И вздохом последним душа удалится
Из вечного боя за счастье и правду.
Уходит герой, не познавший бесчестья,
Уходит забытый и не обретший славу.
Превыше вороньего жадного крика,
Куда воспаряла мечта его сердца,
Коснувшись далекого звездного блика,
В мечту драгоценную найдена дверца.
Туда, где лишь сокол вещает о смерти,
Уходит воитель – он призван Богами,
Из гаснущей жизни в обитель бессмертья,
Он будет там вместе с родным, с друзьями.
В объятия Бога, где сонмище древних
Давно искупивших страдания плоти,
Ты выведи павших из мира плачевных,
И пусть же забудут они о работе.
За гранью небес, равнодушных и гневных,
Введи его с миром в селенья блаженных
Туда, где предел сокровенных мечтаний,
Где в песне мечта, где нету страданий.
О Боже! Прими его душу в объятья
За гранью небес равнодушных и гневных,
Пускай отдохнет он, уставший сражаться.
Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
За тучи тяжелого дыма умчится,
Коснувшись бессмертного звездного блика.
И вздохом последним душа удалится
Превыше вороньего жадного крика
Туда, где лишь сокол вещает о смерти.
В объятия Бога, где сонмище древних,
За гранью небес, равнодушных и гневных.